За облаками — солнце [1982] - Наталья Федоровна Кравцова

Он молчал, сощурив темные глаза, и в его чуть грустном, но хитроватом взгляде Оля угадывала твердую уверенность, что рано или поздно ему удастся уговорить ее. Во всяком случае она поняла: ему не хочется, чтобы она прыгала с парашютом, не хочется даже, чтобы летала, о чем он пока не заговаривает. А добивается он от нее другого — быть любящей женой и только.

— Ну что ты молчишь? — уже с нетерпением спрашивала Оля, приготовившись к отпору. — Федя!

— Спокойно, спокойно, голубонька, я ж на все согласен, — с мягкой улыбкой отвечал он. — Пускай пока все остается, как ты хочешь. Одна только просьба… — он взял Олину руку и ласково погладил, прижал к своей щеке, — не стрибай! Кинь ты эти прыжки!

Оля высвободила руку.

— Нет, Федя, прыжки я не брошу, — твердо сказала, отвернувшись. — И вообще…

Хотя она не закончила, Федя ее понял и подумал, что сейчас на эту тему говорить не стоит — действовать предстоит исподволь и осторожно.

Миновала осень. К концу ноября снег, не раз выпадавший в течение месяца, прочно лег на землю. Началась зима с морозами и обильными снегопадами. На расчистку летного поля выходили все — и учлеты, и инструкторы.

Оля была на аэродроме, когда кто-то принес страшную весть — убит Киров… В это трудно было поверить — как, кем убит? За что?! Для Оли Сергей Миронович Киров был не просто вождем, выдающимся революционером, партийным деятелем, он был еще и дядей Сережей, Сергеем Костриковым из Уржума. Оля помнила его с тех пор, как девчонкой ездила из Дюково в Уржум к родственникам, к тете и дяде. Дом тетки находился по-соседству с домом, где жили Костриковы. Олин дядя, ставший потом бухгалтером на Уржумском заводе, подростком учился вместе с Сережей Костриковым и дружил с ним. Несколько раз, когда маленькая Оля приезжала в Уржум, дядя, ходивший к Костриковым в гости, брал с собой и ее.

Оля знала о трудном детстве Сережи Кострикова, который воспитывался в приюте, знала о том, что способный юноша, упорно занимавшийся своим образованием, выбрал путь революционной борьбы… Последнее время Сергей Миронович руководил Ленинградской партийной организацией. Его, пламенного трибуна, любила вся страна.

Вспомнилось Оле, как уже в Ленинграде она, спеша по утрам в школу, встречала Сергея Мироновича — он любил пройтись пешком перед напряженной работой, которая предстояла ему в течение дня. Сергей Миронович сам узнал Олю:

— Ты в Ленинграде, разбойница! Выросла — совсем взрослая. Учишься? Где твоя школа?

— Тут недалеко, за Летним садом.

— А дядя все на прежней работе? Передай ему от меня привет. Если будет в Ленинграде, пусть непременно зайдет!

Сергей Миронович, с мягкими карими глазами и теплой улыбкой, такой простой, всеми любимый и в то же время выдающийся человек… Как можно было убить его!.. Она пошла на похороны, чтобы еще раз увидеть Сергея Мироновича. Его строгий профиль на фоне массы цветов навсегда врезался в память…

Аэродром, на котором летали аэроклубовские самолеты, занимал огромную площадь, так что на летном поле в разных концах его было разбито сразу несколько стартов.

Одновременно в воздухе находилось пять-шесть самолетов. Инструкторы работали в две смены: полеты начинались в шесть утра и затем в четыре часа после обеда.

Втянувшись в инструкторскую работу, Оля ежедневно многие часы проводила на аэродроме и уже не представляла для себя другой жизни.

Время от времени на аэродроме появлялись самолеты, которые Оля видела впервые. Иногда они садились только для того, чтобы заправиться горючим, после чего сразу улетали, но случалось, и задерживались на день-два и дольше. Интересуясь каждым неизвестным ей самолетом, она никогда не упускала возможности подняться на нем в воздух. Отлично чувствуя машину, без труда справлялась с такими полетами, и они доставляли ей огромное удовольствие.

Однажды в День Воздушного Флота проводилось массовое гулянье на Кировских островах, и Оле поручили сбросить с самолета парашютиста прямо к гулящей публике.

— Поточнее рассчитай момент выброски, а то угодит в воду, — предупредил начальник аэроклуба. — Парень толковый, но ты ему подскажи. Впрочем, не мне тебя учить — ты же инструктор-парашютист! Я на тебя полностью полагаюсь.

— Постараюсь, — ответила Оля.

— На Ш-2 летала? — на всякий случай уточнил он. — Самолет знаешь?

— Знаю.

Это был самолет-амфибия, который совершал взлет и посадку как на суше, так и на воде. Пилот, сидя в кабине, мог убрать или выпустить колеса. Когда-то Мошковский с такого самолета бросал своих питомцев прямо на воду, и тогда же Оля сделала на Ш-2 несколько полетов.

В назначенное время аэроклубовский автобус остановился неподалеку от самолета Ш-2. Торжественный и величавый в своем одиночестве, он возвышался на берегу Финского залива, привлекая всеобщее внимание. От самолета полого спускались специальные деревянные мостки, по которым на колесах он должен был съехать на водную поверхность. По всему заливу плавали лодки — гулянье было в полном разгаре.

Вместе с парашютистом Оля вышла из автобуса и направилась к самолету, где уже находились официальные представители. На Оле был надет легкий синий комбинезон и летный шлем. Парашютист, высокий плечистый парень, тоже был в комбинезоне и шлеме. Парашют свой он надел заранее, чтобы не терять времени. Пока они шли, с набережной, переполненной народом, доносился гул голосов, всем хотелось увидеть летчиков. Толпа колыхалась, словно море, на них с любопытством смотрели, махали кепками, платочками.

При виде массы людей, которые словно ждали от нее чуда, Оля ощутила подъем и в приподнятом настроении, раскрасневшись от возбуждения, тоже помахала рукой публике.

У самолета Олю радостно встретили организаторы гулянья.

— Сейчас мы проведем митинг. Люди хотят вас послушать.

— Меня?

— День Воздушного Флота, а вы — известная летчица, парашютистка. Расскажите о советской авиации, о себе.

— Но я…

— Ничего, ничего. Все будет отлично.

Кто-то уже объявлял митинг открытым, и в ответ послышалось одобрительное гудение. Было произнесено короткое вступительное слово, после чего речь держала Оля. Она рассказала о аэроклубе, о друзьях-инструкторах, о горячем желании молодежи летать.

— Спасибо! Прекрасно! — благодарили ее. — Продолжим нашу программу…

— Садись! — сказала Оля парашютисту и приготовилась влезать в самолет.

— Минуточку, минуточку! — услышала она за спиной.

Два опоздавших фоторепортера, отдуваясь после бега, уже направляли свои фотоаппараты на них, чтобы запечатлеть событие. Один из них обратился к парашютисту:

— Позвольте, мы — для газеты. Вы пилот? А девушка — пассажир? Как ваша фамилия? Станьте здесь, ближе к самолету. Улыбнитесь, девушка, посмотрите в аппарат, а теперь в сторону — на публику, пилот, взгляните в небо из-под руки. Нет-нет,